Несмотря на общее снижение социальной активности в стране, связанное со вспышкой коронавирусной инфекции, на фронте российско-украинской войны без перемен. В смысле, по-прежнему стреляют и убивают, причем быстрее, чем все эти ваши COVID'ы. В этом убедился военный корреспондент «Думской», побывавший в начале марта в зоне боевых действий – как на луганском, так и донецком направлениях.
Война на Донбассе начинается тогда, когда ночь полностью вступает в свои права. И почти затихает с первыми лучами солнца. Наблюдателям ОБСЕ, которые курсируют практически по всему фронту на белых джипах с флажками, остается лишь констатировать факты «нарушения огня» на определенных участках. Позиции россиян и боевиков для наблюдателей в основном недоступны – их просто туда не пускают. Поэтому откуда стреляли и куда, «мониторы» ОБСЕ чаще всего в отчетах не поясняют, чтобы не показаться «необъективными». Для сбора точных доказательств обстрелов возможностей у наблюдателей нет. Да и нужны ли кому-то эти доказательства?
В ОКОПАХ
Вот она, ночь. Мы в районе оккупированного Луганска. В окопах начинается движуха, но не нервная, а деловая – видно, что каждый боец «знает свой маневр». Украинские солдаты спокойно, не торопясь, занимают места по боевому распорядку. Правда, их откровенно мало: не минимум, но и до комплекта далеко. И так повсеместно. Это большая проблема украинской армии.
- Маємо те, що маємо, — вздыхает пулеметчик, представившийся Петровичем. – В тылу многие горазды поп…деть о войне до победы. Але щось їхати і воювати до перемоги бажающих не спостерігаємо.
Боец в полутьме неторопливо перебирает боекомплект к «дашке» — пулемету ДШКМ: вполне возможен бой. Петрович родом из Луганска и принадлежит к той категории военнослужащих, которые пришли добровольцами еще в 2014-15 годах.
Военнослужащие, которые были вынуждены покинуть родные места из-за наступления «русского мира», считаются самыми мотивированными в Вооруженных силах. Для них Украина, Родина – это не абстрактное понятие, а родной город, который сейчас захвачен и зачастую загажен оккупантами, как тот же Луганск.
На «той» стороне у них осталось имущество и бизнес. Многих лишили всего боевики, у некоторых дома разрушены в результате боевых действий. Для них это война за малую родину, условную скамейку перед подъездом или воротами, что, впрочем, не делает ее менее важной и ожесточенной.
У некоторых «донецко-луганских» бойцов Вооруженных сил родственники воюют в рядах боевиков. Иногда на тех же самых участках фронта.
«Звонил как-то год назад мой двоюродный брат из Луганска. Похвастался, что служит в тамошней «милиции», в пехоту пошел, засранец (в так называемой «ЛНР» боевые подразделения называются «милицией» псевдореспублики – Ред.). На шестнадцать тысяч рублей зарплаты. Ну, я ему посоветовал линять оттуда поскорей, пока жив. Иначе уедет оттуда тушкой «двухсотой». И еще добавил, чтоб больше не звонил. Если честно, не знаю, что сделаю, если увижу и узнаю его по ту сторону прицела. С одной стороны, все детство играли вместе, в школе одной учились. С другой стороны, может, это он сейчас в меня целится…» — размышляет вслух военнослужащий из-под Луганска Владимир.
В тот день, когда я был на луганском участке, зарядил мелкий дождь со снегом. Температура – чуть выше нуля. В окопах и блиндажах, несмотря на деревянные настилы, было по щиколотку жидкой грязи. Повсюду царила сырость, и могильный холод пробирал буквально до костей. Носки в берцах и джинсы до колен напрочь промокли после нескольких неудачных соскальзываний в окопные лужи. Не спас даже старый фронтовой «лайфхак» — женские прокладки на стельках ботинок.
Вечером в довершение ко всему опускается густой туман. Ночью «ноль» — ничейная полоса — начинает казаться абсолютным вакуумом и черной дырой, откуда вполне ощутимо веет некой иррациональной опасностью из голливудских фильмов ужасов.
Настоящая война предельно далека от даже самых реалистичных фильмов о ней. Война – это многочасовое сидение в мерзлом и сыром окопе с ежеминутным ожиданием «прилета». Кстати, если, сидя в окопе, ты видишь и слышишь даже близкие разрывы мин или свист пуль, это хорошо. Потому что мимо. Потому что «свою» пулю и «свой» осколок не замечает никто.
Ожидание неизвестного и опасного изматывает нервы даже у самых стойких людей. Каждый, кто провел в окопах под ночными обстрелами более месяца, нуждается в психологической помощи – даже самые стальные нервы когда-нибудь рвутся. Причем зачастую уже далеко от передовой, на ротациях, в отпусках и после увольнения из действующей армии.
Ближе к двум часам ночи иррациональная тишина на «нуле» неожиданно взрывается настоящим фейерверком – где-то слева дважды бухает что-то тяжелое, стены блиндажа вздрагивают. С потолка за шиворот сыплется мелкая труха и комки влажной земли.
С невидимых флангов позиции, где находятся наши бойцы, начинают работать пулеметы. Нейтралка подсвечивается огоньками трассеров.
«Не шугайся, это не наше», — флегматично замечает один из бойцов.
СНАЙПЕРЫ
Впрочем, опасность подстерегает здесь и днем. Днем становятся активнее снайперы. Надо сказать, что в последние месяцы потерь от их огня стало намного больше, чем в прошлые годы, когда люди на фронте гибли в основном от снарядов и мин.
Мы на позициях земляков — 28-й отдельной мехбригады имени Рыцарей Зимнего похода. Она с сентября прошлого года держит оборону к юго-западу от Донецка — в районе Марьинки и Красногоровки. Выходим на самый «ноль». Здесь до окопов боевиков примерно 300 метров. Вполне подходящая дистанция даже для не очень опытного снайпера, поэтому на некоторых участках красавица пресс-офицер одесского соединения останавливаться для фотосъемки, мягко говоря, не рекомендует.
Несмотря на снайперскую активность, какой-то нервозности в бригаде не ощущается. Люди спокойны и настроены по-боевому. К войне тоже можно привыкнуть.
Кстати, жильцы частного сектора Марьинки, который примыкает к передовым позициям, говорят, что когда здесь одесситы, им «уютнее».
«Помогают хлопцы, то хлеба привезут, то колбаски, — рассказывает пенсионерка Мария Михайловна. — Бесплатно выручают. Месяц назад вот залатали крышу на моей хате – там еще с 15-го года дырища была от обстрела. Если здесь какое-то разведение будет, то придется бросать дом, непонятно, как буду жить и кто поможет, если здесь какую-то серую зону устроят. А обстрелы по ночам, так это что. Привыкла давно. Кстати, кошка предупреждает, она нутром чует опасность. Если спряталась в чулан, значит, и мне в погреб пора».
Несмотря на дневное затишье, ночью, по словам бойцов, с «той» стороны регулярно прилетают снаряды и мины, о чем свидетельствуют свежие выщербины на стенах домов, некоторые из которых были разрушены еще в 2015 году.
Воинов бригады называют «одесситами», но это, конечно, условно: в соединении полный «интернационал», представлены, наверное, все регионы страны. Говорят здесь и на «одесском» русском, и с особым донбасским выговором, и на суржике, и на бойковском диалекте, и на львовском койне, и на литературном украинском.
Впрочем, разница в языке, произношении и месте рождения не мешает воинам результативно отвечать на обстрелы противника. Как результат – попыток наступления враг не предпринимал здесь с 2015 года, хотя это, можно сказать, пригороды самого Донецка.
COVID-19
Коронавирусная инфекция, о которой сейчас только и говорят, до фронта пока не добралась. Информации о ней у бойцов немного, и они особо не беспокоятся:
«Мы обо всех новостях узнаем последними, обрывками только, — рассказывает военнослужащий подразделения, которое стоит в районе Песок. — Просто здесь не только интернета нет, но иногда и связи мобильной. Чтобы отправить СМСку, иногда приходится подбрасывать телефон повыше».
«Никакой паники по поводу эпидемии нет, — говорит другой боец. — Здесь часто и густо накидывают по ночам из минометов, поэтому вероятность получить осколок куда выше, чем подхватить вирус. Конечно, из штаба прислали строгую инструкцию: мол, ходим все в масках, дезинфицируем все, меряем температуру и рапортуем о подозрениях на заболевание. Но штаб далеко, а в окопах никто в масках не сидит. Разве что чаще руки моем. Кстати, у нас всяких дезинфекционных средств валом, запасы – еще до эпидемии волонтеры попривозили и тыловики из части. А так как днем в окопах скучно, то шутим часто. Мол, пошлем в тыл разведгруппу, отловим среди каких-нибудь депутатов или чиновников заразившихся коронавирусом, привезем сюда и катапультируем к сепарам – такого добра не жалко. Такой вот удар бактериологической миной сделаем».
В пресс-службе 28-й бригады к вопросу «Думской» о противоэпидемических мерах отнеслись куда серьезнее:
«Сокращены до минимума всякие совещания, стараемся следить, чтобы не было скоплений людей в подразделениях, по максимуму дезинфицируем все, что можно, — говорит пресс-офицер соединения Алина Демченко. — В бригаде с избытком и масок, и дезинфекционных средств, медицинские сотрудники в готовности к любой ситуации. В бригаде все в штатном режиме, никаких чрезвычайных ситуаций нет».
Автор – Александр Сибирцев
Свежие комментарии